Бабушка не моя, покойница, царствие небесное, не раз говорила, что деньги,
не заработанные собственным горбом, в прок не пойдут.
В справедливости бабушкиных слов мне пару раз довелось убедиться на
собственной шкуре.
Первый раз это было в начале восьмидесятых. Ехали мы с приятелем из
Костромы в Ярославль, к нему в гости. Оба только что вернулись из армии,
привыкали к гражданке, и жизнь представлялась в розовом цвете.

Лето.
Жара. Междугородний автобус "Икарус", набитый под завязку. Мы пьем пиво,
разговариваем, смеемся. Бабки на нас ворчат. Перед Ярославлем народ
потихоньку стал сходить и задышалось легче. Смотрим - заднее сиденье
совсем пустое. А пойдем-ка мы туда, что б никому не мешать.
А на заднем сиденье, в уголке, сиротливо лежит сумка. Черная, кожаная,
"через плечо", с эмблемой Олимпиады-80. Я себе, помню, такую хотел. Но
уж больно дорого она для меня стоила. Рублей 60-70, что ли. Видимо по
этой причине я и мужика, хозяина сумки, хорошо запомнил. И точно видел,
что мужик сошел.

Ну, надо же глянуть, чего там, в сумке. Открываем… И ох… обалдели! Сумка
набита деньгами в банковских упаковках!
Быстро закрыли. Выходили из автобуса в Ярославле как партизаны,
прикрывая сумку от нескромных взглядов. Ехали в троллейбусе - потели от
волнения. Все - молча!

Дома закрылись на все замки и пересчитали. Сейчас не помню точную цифру,
но семь тысяч без каких-то копеек! Сумма фантастическая по тем временам.
Стоимость Жигулей. И больше в сумке - ничего. Ни бумажки. От
неимоверности суммы вопрос, что делать дальше с деньгами, нам даже в
голову не приходил.

Вечером вернулась с работы мать приятеля, и вникнув в ситуацию, сказала:
"Если бы десять рублей, или сто - понятно. А с такими деньгами, ребята,
не шутят. Идите-ка в милицию от греха. И не в наше, местное отделение, а
в центральное"

Дежурный сначала попытался сбагрить нас в стол находок, но увидев
содержимое сумки и услышав сумму, сделал круглые глаза и вызвал следака.
И понеслось. Протоколы, допросы, дознания… Как выглядел мужик? Где
сошел? Кто еще с ним сошел? Вспомнили все, что и не знали. Полдня нас
мурыжили.
Когда из ментовки вышли, приятель закурил и сказал: "Эх! Надо было хоть
пару червонцев на пиво заныкать" Вздохнули и пошли. И забыли.

А через неделю приходит с почты извещение на посылку. Пошли мы получать.
В посылке кассетный магнитофон "Парус" - чудо советской
радиопромышленности и письмо от мужика с миллионом благодарностей и
историей денег. Пишет мужик, что спасли мы его от смерти и позора.

История простая. Бичевали четверо мужиков на Северах. Один из них стоял
в очереди на машину. Очередь подошла. Сложили мужики средства и решили
их утроить путем перегона и перепродажи новеньких Жигулей. Гонца со
всеми деньгами отправили выправлять машину. Он всю дорогу в самолете,
поезде с нее глаз не спускал. Не спал практически. Несколько суток. А в
автобусе сморило его. Вышел на автопилоте. Ведь говорят же, что чего
больше всего боишься, - то и случается. Чухнулся через пару часов. А
поезд ушел. Ну все - думает мужик. И забухал с горя.

А на третий день -
менты. "Ваша сумка? Па-а-алучите, распишитесь! " Все не так, конечно, но
деньги вернули до копейки. Видно, и ментам такой кусок велик показался.
Мы, радостные, затарились пивом, пришли домой, новенький магнитофон
поставили на окно, включили. Окна на распашку, двенадцатый этаж.

Потянулся приятель за бутылкой неудобно, магнитофон задел, и тот, не
доиграв и трех песен - за окно. Вдребезги. Хорошо, никто не шел внизу.